Владислав Крапивин. Белый шарик Матроса Вильсона
Книги в файлах
Владислав КРАПИВИН
Белый шарик Матроса Вильсона
 
Повесть из цикла "В глубине Великого Кристалла"

<< Предыдущая глава | Следующая глава >>

 

Часть вторая. ШАРИК

 

Поиски

 
“Ты кто?”
“Я... Стасик...”
“Стасик — это кто?”
“Я... мальчик. Разве не видишь?..”
Мальчик... Что это такое? Вернее, кто? Существо из непонятного мира, где иное пространство, иные измерения и, кажется, иное время. Но именно существо! Значит, не только шары могут думать, чувствовать, жить. Мальчик — тоже! Ведь недаром у него с Белым шариком возник резонанс...
Сначала это был резонанс печали и одиночества. Белый шарик испугался, что Стасик может погаснуть, как (если верить рассказам) гаснут шары под черным покрывалом. Но ведь “один и один — не один”. Это общая формула для всех миров. И Шарик ощутил, как в мальчике Стасике тает горькое чувство. Черный импульс рассеялся, теплые лучи осторожной радости пошли от Стасика в пространство, пушисто защекотали Шарика...
Потом, когда мальчик Стасик ослабил импульсы активного общения и пригасил сознание, он все равно сжимал крошечный твердый шарик ладонью. Белому шарику было уже понятно, что такое ладонь, и он ощущал на себе ее тепло. Он совсем отключился от связи с другими шарами, и они еле докричались, чтобы он не прозевал тройной импульс от системы Оранжевых шаров. Белый шарик не прозевал: принял импульс и отразил, как полагалось, в район Большого пятиугольника, но сделал это машинально. А всем своим существом он жил сейчас в ладони мальчика Стасика, где ровно толкалась горячая жилка.
По этой жилке, потом по другим жилкам и нервам Белый шарик тихим импульсом-разведчиком проник в ту область, где у Стасика — в том же ритме, что и жилка под кожей, — тихо пульсировало информационно-контактное поле. Оно теперь дремало, и Шарик без препятствий читал и запоминал то, что было основными понятиями Стасика: “Человек”, “Мальчик”, “Земля”... “Мама”, “Дом”, “Школа”... “Отметки”, “Враги”, “Кино”... “Солнце”, “Книжки”... “Утро”... “Душа”, “Друг”... Два последних понятия особо заняли внимание Шарика. В них были неясность и беспокойство. Что такое “Душа”, не понимал, видимо, и сам Стасик. А “Друг” — наоборот, очень понимал, только от этого не делалось легче, потому что вместо друга была у Стасика только мечта о нем. Окружавшие Стасика мальчики не укладывались в параметры понятий о друге. И мечта была похожа на ячейку Всеобщей Сети, не заполненную необходимым импульсом.
Но сейчас... “Один и один — не один, ты и я”...
Шарик не просто читал понятия Стасика о всяких вещах и явлениях. Не по отдельности. Они цеплялись друг за друга, переплетались в сложные узоры, узоры эти рождали новые картины и мысли. И Белому шарику уже казалось, что он разбирается в жизни Стасика и вообще в жизни тех, кто называются “человеки”. Мало того, появилось даже ощущение, что все это ему смутно знакомо. Словно сам Белый шарик жил когда-то на Земле и был мальчишкой. Конечно, это просто сказывалось явление “отраженной памяти”, но все равно было приятно. Лишь одно царапало радость Шарика — виноватость, что он без спроса влез в сознание Стасика и будто подглядывает в щелку. Но с чего бы это? Шары не ведали такого чувства, оно было чисто человеческим. Неужели Белый шарик заразился им, разбираясь в мыслях и ощущениях земного мальчика?
Ну и ладно, пусть заразился! Легче будет понимать Стасика... А чтобы ничего не царапалось в душе (если она есть у Шарика!), утром, когда Стасик проснется, Белый шарик ему во всем признается. И расскажет про себя Стасику тоже все-все! И тогда уж они действительно станут “один и один — не один”.
...Но утром было не так.
— Шарик... — услышал он и бросил импульс ответа:
— Стасик!..
И тут же тугой удар гравитации скомкал, погасил на миг сознание. А потом все оказалось другим. Маленький твердый шарик был уже не в ладони у Стасика. Он метался в тесном пространстве, его то и дело охватывали волны липкого злобного излучения. “Вильсон! Вильсон!” — радостно пульсировало в них, но это была нехорошая радость, чужая. А сигналы Стасика пробивались издалека — жалобные, отчаянные! Потом судорожно метнулся черный импульс одиночества — как последний крик. И маленький целлулоидный мячик облепила глухота. Белый шарик ушел из него, съежился сам в себе, в центре пространственной пирамиды, а с ее вершин тормошили его заботливыми вопросами большие шары: “Что с тобой, малыш? Что случилось?”
С ним-то ничего! А со Стасиком? Какая беда его подстерегла? Снова те, кто назывался “гады”?
— Отстаньте от меня, пожалуйста, — сказал Белый шарик, но без грубости, а так печально, что большие шары смущенно примолкли.
Он продолжал делать свое дело: излучал и принимал импульсы, вплетал их во Всеобщую Сеть, потому что знал — для этого он и есть на свете. Но сейчас удачные комбинации и ощущения резонанса не радовали его. А просчеты не огорчали.
Все свободное время (а его было немало) Белый шарик искал Стасика. Как искал? На ощупь. В памяти его остался след прежнего импульса, и по нему Шарик снова уходил в тот мир, где жил Стасик. Нечувствительно для этого мира Белый шарик ощупывал его лучами-анализаторами. И понимал все больше и больше. Он разгадал, что такое буквы и как из них складываются слова, которыми можно надолго (может быть, навечно!) записать какие хочешь мысли. Научился он проникать на полки хранилищ, где стояли тысячи книг — пачки плоскостей, усеянных словами-мыслями. Шаря лучом в толще этих спрессованных листов, он мгновенно прочитывал книгу за книгой и узнавал такое, о чем, наверно, и слыхом не слыхивал никто из самых умных и старых шаров. Например, об атомах и молекулах, о белках и хитростях мельчайших клеток, из которых на Земле состояло все живое. В том числе и мальчики.
Шарик поражался сложности и громадности Стаськиного мира, который сначала показался ему таким крошечным.
Но этот мир жил сам по себе, не вступая с Белым шариком ни в какие контакты. Просто не замечал его. И не мог ответить, где затерялся мальчик Стасик.
Связаться со Стасиком можно было лишь через какой-нибудь маленький шарик, если Стасик возьмет его в руки. А как угадать этот миг? Белый шарик проникал то в костяные шары, которые гоняют длинными палками по сукну, то в мелкие подшипники ребячьих самокатов, то в пластиковые шарики, скачущие по твердым столам. А чаще всего — в резиновые мячики, — они то и дело оказывались в мальчишечьих ладонях. Белый шарик ощущал только тепло этих ладоней и ответно теплел сам. Но резонанса не получалось.
Только один раз, когда он проник в тяжелый стальной шарик, показалось, что шевельнулся, затрепетал ответный импульс. Но это лишь на полмгновения. А потом опять пусто и глухо...
Наступил момент, когда Белый шарик научился видеть земную жизнь. Слово “видеть”, конечно, не точное. Это не было человеческим зрением. Но все-таки теперь Шарик различал не только черные буквы на белых листах, но и все, что было вокруг точки, которую нащупывал импульс. Шарик часто наблюдал, как на улицах играют мальчики. Он даже слышал их разговоры. Среди этих ребят были и Стасики. Но который из них его Стасик? Шарик ведь не знал, как он выглядит. И никто из Стасиков — даже с мячиком в руке — на зов Белого шарика не отвечал.
...Большие шары волновались, тревожились, возмущались:
— Почему ты все время отвлекаешься?
— Куда ты рассылаешь такие сильные импульсы? Зачем?
— Надо, — рассеянно отвечал он.
— Что значит “надо”? Как ты разговариваешь со старшими! — Это, конечно, Близнецы.
— Уж не поисками ли Вечных Истин занято дитя? — похохатывал Красный шар. — Что-то слишком часто оно витает в дальних областях...
— В наше время он давно бы заработал черное покрывало, — кряхтел Темно-красный шарик.
— Ой да хватит вам! Тоже мне, придумали буку!
— Кого?! — хором удивлялись шары. Потому что про буку не слышали. Это было из земных детских книжек.
— Ты тратишь неизвестно на что массу энергии, — объяснял Большой Белый шар. — Это недопустимо. Тебе не хватит ее, когда наступит момент Возрастания.
— Ну и что?
— Ну и... тогда может случиться, что ты просто перестанешь быть на свете.
— Ха! Так не бывает.
— Бывает. Было же время, когда ты не существовал.
— Но сейчас-то я существую!
— Но это сейчас, а...
— Ах, прекратите! Все равно он ничего не понимает, — стонали Желтые близнецы.
— Пусть лучше скажет, что он ищет и в чем тут смысл, — советовал Темно-красный шарик.
В чем смысл! Если бы Белый шарик знал! Он искал не смысл, а Стасика. Потому что Стасик был ему нужен! Вот и всё!
 
И Белый шарик нашел его! Когда Стасик сидел на берегу, а импульс его летел опять в пространствах. Правда, теперь это был не черный импульс, не крик одиночества. Стасик словно что-то искал в гранях Великого Кристалла.
Белый шарик всем своим сознанием кинулся навстречу и оказался в круглом глиняном комке с запахом дыма и горелой травы.
— Ты — Стасик?
...Вот это была радость так радость! Но Белый шарик уже знал правила мальчишечьей жизни: они требовали сдерживать чересчур бурные чувства. Поэтому Шарик старался разговаривать спокойно, а порой и слегка снисходительно. Зато внутри у него все вспыхивало звездами горячего счастья. И Стасик, разумеется, тоже радовался. И все было замечательно, пока Белый шарик не вспомнил о серии импульсов, которые сейчас надо было разослать другим шарам, чтобы в вибрации Всеобщей Сети не возникло аномалии. А то опять начнется: “Тебя ничуть не волнует Великая Идея Всеобщего Резонанса. О чем ты только думаешь!..”
Он легко справился с задачей, вся комбинация решилась точно и стремительно. Даже Близнецы снисходительно похвалили:
— Вот если бы всегда так...
Но Белый шарик уже не слушал. Он был опять со Стасиком. Но теперь... Теперь все оказалось иначе!
Стасик уже не держал глиняный шарик в руках. Тот лежал в тесной темноте, под кирзовой крышкой старой полевой сумки. И трясся в частом ритме вагонных колес. Белый шарик понял, что Стасик едет куда-то в доме на колесах. Таких домов было много, их тащила за собой машина с ярким фонарем на круглом чугунном лбу. “Поезд!” — вспомнил название Белый шарик.
Но почему Стасик здесь? И отчего он в тихом отчаянии?
Это отчаяние Белый шарик ощущал как свое. Но понять ничего не мог, спросить не мог. Ох, если бы Стасик догадался взять его в ладони! Но тот уже и не помнил про Белого шарика. Он изо всех сил не хотел ехать, хотел домой! А сильнее всего кричало в Стасике желание, чтобы остановился поезд.
Это желание Стасика Белый шарик опутал тугими жилками гравитационного поля и швырнул впереди паровоза. И содрогнулся от неслышного взрыва сожженной энергии. Зато локомотив увяз в невидимом препятствии, и поезд стал, грохоча буферами.
Стасик метнулся из вагона вниз! А потом... потом его опять не стало. Вокруг Белого шарика была только темная трава... Хоть сгори, хоть взорвись от истошного, на весь Кристалл, крика: “Стасик, где ты?”
Белый шарик не кричал. Бесполезно. Однако, если бы шары умели плакать, он заплакал бы горько, как забытый всеми на свете мальчишка.
 
 
 

<< Предыдущая глава | Следующая глава >>

Русская фантастика => Писатели => Владислав Крапивин => Творчество => Книги в файлах
[Карта страницы] [Об авторе] [Библиография] [Творчество] [Интервью] [Критика] [Иллюстрации] [Фотоальбом] [Командорская каюта] [Отряд "Каравелла"] [Клуб "Лоцман"] [Творчество читателей] [WWW форум] [Поиск на сайте] [Купить книгу] [Колонка редактора]

Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

© Идея, составление, дизайн Константин Гришин
© Дизайн, графическое оформление Владимир Савватеев, 2000 г.
© "Русская Фантастика". Редактор сервера Дмитрий Ватолин.
Редактор страницы Константин Гришин. Подготовка материалов - Коллектив
Использование любых материалов страницы без согласования с редакцией запрещается.
HotLog